«Владивосток две тыщи» за 2 500

Банкнота 2000 за 2500
Под аккомпанемент сообщений банков про «искусственный интеллект, который будет одобрять потребительские кредиты», про неизбежный триумф блокчейна на бескрайних просторах российского финансового рынка уже буквально «с завтра на послезавтра», новости про «сегодня» выглядят совершенно иначе. Из цифр в этих новостях, конечно, вырисовывается некая цифровая экономика. Но совсем не та, о которой рассуждают хорошо одетые спикеры в презентациях на столичных форумах.



Дальневосточное главное управление Банка России призвало россиян не покупать новые банкноты в 200 и 2 000 рублей по цене выше номинала. Как только в конце октября новые купюры начали поступать кредитным организациям в Приморье, интернет-торговцы, работающие в стиле Быстрого Тони (был такой ушлый герой в знаменитом мультике «Ледниковый период»), резко подсуетились. На разных интернет-площадках стали появляться объявления о продаже новых российских банкнот по цене выше номинала. Самая ходовая цена за двухсотрублевку — 350 рублей. А 2 000 рублей прекрасно уходят по 2 500.
«В последнее время часто стали появляться публикации о фактах продажи новых банкнот Банка России номиналом 200 и 2 000 рублей по стоимости выше номинала… Новые банкноты номиналом 200 и 2 000 рублей не являются памятными банкнотами, их тираж не ограничен. Банкноты номиналом 200 и 2 000 рублей будут вводиться в обращение на территории нашей страны постепенно, по мере адаптации кассового и банковского оборудования. В Приморье новые банкноты уже выдаются кредитным организациям, граждане могут получить их при совершении расчетных операций в банках», — говорится в сообщении пресс-службы Дальневосточного ГУ ЦБ. Более того, регулятор объясняет народу, что уже в декабре (ждать осталось совсем недолго) планируется массовый выпуск новых банкнот и их распространение по всей стране. А сами купюры будут выпускать в соответствии с потребностями наличного оборота.



Но нет. Наши люди живо интересуются новыми купюрами. Даже готовы переплачивать за них. Спрос рождает предложение или предложение — спрос, это не суть важно. Важнее, что новые купюры сразу стали предметом финансовых спекуляций. Конечно, если они действительно наводнят рынок, спрос на них как на диковинку постепенно спадет. Но, хотя, с одной стороны, легко потешаться над глупостью тех, кто покупает обычную купюру номиналом 2 000 рублей по 2 500, с другой — эти люди исторически могут оказаться правы. Взять те же советские деньги. Кто (включая Госбанк СССР) еще каких-то 30 лет назад мог подумать, что распадется страна и станут винтажным раритетом советские дензнаки, которых подавляющему большинству населения остро не хватало тогда, как не хватает российских и сейчас.
Наберите в любом крупном поисковике «продажа советских монет». И вы запросто найдете сайты с таблицами, согласно которым, например, банкноту в 50 советских рублей образца 1961 года (этот номинал самый редкий) продают за 800 российских. А за пятирублевую не юбилейную монету 1958 года просят 50 тыс. рублей. С такой бурной историей, как у нас, глядишь, и новая российская 2000-рублевая купюра запросто может стать нумизматической редкостью еще на веку тех, кто сейчас покупает ее «всего» на 500 рублей дороже.
А вот вам еще один пласт реальной российской «цифровой» экономики. Аналитический центр НАФИ провел исследование на тему потребления финансовых услуг сельским населением. Его у нас, по данным Росстата на 1 января 2017 года, 37,7 млн человек: по иронии судьбы, почти ровно столько же, сколько долларовых миллионеров во всем мире по итогам 2016 года.
Итак, большинство сельских жителей (77%) все-таки пользуются услугами российских финансовых организаций, свидетельствуют результаты опроса, проведенного аналитическим центром НАФИ. При этом 72% опрошенных честно говорят, что считают свою финансовую грамотность низкой.

Согласно данным исследования, сельские жители наряду с трудовыми мигрантами и пенсионерами остаются одной из самых исключенных из потребления финансовых продуктов групп населения: 23% вообще не пользуются никакими финансовыми продуктами и услугами.
Самый распространенный финансовый продукт для сельских жителей — банковские карты. Но и ими вовсе не пользуются 42%. Причем большинство тех, кто не имеет банковской карты, объясняют это отсутствием необходимости (63%). И только 11% жалуются на отсутствие достаточной информации. Зачем людям на селе карта, если зачастую в зоне доступности у них нет ни банкоматов, ни даже банков?
Депозит есть только у каждого пятого селянина (21%). Лишь 26% сельских жителей когда-либо брали или имеют сейчас кредит наличными. Всего у 14% есть кредитная карта. Забавно звучит пункт, согласно которому 16% пользуются беспроцентными займами у членов семьи, родственников и друзей. «Беспроцентным займами» тут, похоже, с одной стороны, называется безвозмездная помощь детей родителям или родителей детям (есть большие сомнения, что это именно деньги в долг), а с другой — классический вариант «друг, одолжи денег, трубы горят».



Треть опрошенных (34%) сельских жителей никогда не брали кредитов или займов. Самые распространенные причины такого поведения сугубо рациональны: нежелание жить в долг (33%), недостаточный уровень дохода (22%), а также дорогое обслуживание кредитов, высокая процентная ставка (22%).
44% сельских жителей сказали, что никогда в жизни не платили безналично. В аналитическом центре НАФИ это связывают с более низким уровнем «цифровой активности» на селе. Хотя у большинства сельских жителей, но пока не у всех (95%) есть мобильный телефон, однако почти у половины (47%) — нет выхода в Интернет. Действительно, 37% сельских жителей пользуются Интернетом редко или не пользуются совсем. Только каждый пятый житель села совершал платежи или переводы через мобильное приложение (20%) или интернет-банк (16%).
Хотя порядка 80% сельских жителей заявили, что в общем и целом осведомлены о существующих финансовых услугах, многие просто не понимают сути этих услуг. Например, более трети опрошенных (35%) оказалось сложно разобраться в кредитах и микрозаймах.

Отсутствие инфраструктуры и нищета — вот главные препятствия на пути цифровой экономики в России, да и во всем мире. Психологическое предубеждение против новых технологий преодолеть легче: мы уже не пишем и не читаем при лучине и варим пищу на огне на дровах на свежем воздухе исключительно по своей воле, а не потому, что больше не на чем и негде. Мобильный телефон уже почти неотличим по степени распространенности от зубной щетки. Однако устойчивого или никакого Интернета все еще нет у миллионов россиян. Но, главное, у десятков миллионов людей физически нет денег или легальной работы (а часто и просто легального статуса), чтобы воспользоваться всеми прелестями цифровой экономики. Тут уж никакой блокчейн не поможет.